Последствия прозрения

Михаил Хазин

Как мне кажется, мировая общественная наука, экономика в первую очередь, находится на грани колоссального рывка.

Я уже писал о том, что 2012 год для мировых финансовых, экономических и политических элиты стал переломным - поскольку они в массовом порядке осознали неизбежность продолжения кризиса. Может быть, еще не все поняли его реального масштаба (падения ВВП в мире не менее, чем на 30-35%, Евросоюзе - примерно на 50% и США - более, чем на 50%), но то, что пока были только цветочки, осознали уже практически все. Все больше и больше представителей элиты осознает и то, что не удастся сохранить основу социально-политической стабильности современного западного («либерально-демократического») общества.

Такая ситуация требует каких-то действий, или, хотя бы, их имитации. Политики и чиновники, как можно видеть из многочисленных сообщений в интернете, готовятся максимально «закручивать гайки», окончательно удалив из современных государств ту составляющую, которая, пусть и с натяжками, позволяет применять в их отношении термины «демократия» и «свобода» (при том, что к их первоначальному смыслу деятельность современных западных государств уже давно отношения не имет). Однако тем, кто пытается всерьез разобраться в действующих механизмах кризиса ясно, что сохранить существующую модель государства не получится все равно - слишком уж сильно будет разрушена экономика, слишком сильно упадет уровень жизни населения. То есть, иными словами, категорически необходима будет новая модель (модели) государства.

Я не буду в настоящем тексте обсуждать, какими должны быть эти модели, сегодня хочется поговорить о совсем другой проблеме - а как эти модели можно разработать и выстроить? И уже здесь возникает целая куча вопросов, простых ответов на которые не видно. Для их иллюстрации я приведу вполне конкретный пример, связанный с нашей собственной деятельностью, а потому прозрачный и проверенный на практике. Речь идет о разработке альтернативной экономической теории.

Как только стало понятно, что речь у нас идет не о бессмысленных разговорах и бреднях на уровне безобидных хобби, а именно что об альтернативной теории, все более или менее «сильные» (то есть связанные с преобладающей экономиксистской теорией и соответствующими финансовыми потоками) образовательные, научные и пропагандистские (СМИ) институты начали активную работу по борьбе с нами. И чем понятнее становилось, что наша теория объясняет многие аспекты кризиса, к которым экономиксистский мэйнстрим даже подойти не может, тем сильнее было это противодействие.

Состояло оно в двух основных направлениях: публичном игнорировании факта нашего существования (до сих пор в некоторых газетах, претендующих на респектабельность, но осуществляющих жесткую цензуру в поддержку экономиксизма, запрещено упоминать наши имена) и активного распространения слухов о нашей «маргинальности», «мошенничестве» и «опасности» («те, кто с ними свяжется, навсегда закроют для себя возможности карьерного роста»). Ну и, конечно, максимальное ограничение в части получения финансовых ресурсов на развитие темы. Иногда доходит до смешного - не так давно в одном российском вузе лектор курса «экономикс» в ответ на вполне безобидный вопрос о нашей теории впал в истерику, несколько раз заставлял студента-отличника пересдавать экзамен по экономической теории и, как следствие, навсегда отвратил его и его товарищей от экономиксизма, который они теперь рассматривают исключительно как тоталитарную секту.

Все это продолжает уже более 10 лет, и хотя мы уже преодолели информационную блокаду, и, в общем, выиграли «битву за умы», серьезные негативные последствия, все-таки, остаются, причем скорее даже не для нас, а для всех потенциальных потребителей теории, в первую очередь для бизнеса и государства. Дело в том, что у нас не существует ни большой группы подготовленных специалистов, ни системы образования, ни системы разработки приложений нашей теории (например, бизнес образования, хотя бы самого предварительного).

Я многократно сталкивался с тем, что люди, которые хотели бы разобраться в теме и использовать ее в дальнейшей деятельности, не могут получить соответствующую информацию, поскольку те несколько человек, которые являются «носителями» теории просто не могут разорваться на части. И если еще пару лет тому назад это была достаточно абстрактная тема, то сегодня, когда теория находится на самой грани «взрывного» распространения, это может стать серьезной проблемой. В том числе и потому, что будет появляться большое количество людей, которые будут «накладывать» отдельные положения нашей теории на «экономиксистский» экономический базис, что будет приводить к большому количеству ошибок, сбоев и непониманий в практическом приложении теории.

Разумеется, проблемы ресурсов, финансовых в первую очередь, у тех, кому мировая элита поручит разрабатывать новые концепции государства и общества, не будет. Но вот кто будут эти люди? И каковы будут их отношения с «мэйнстримом»? Совершенно очевидно, что, во-первых, это должны быть откровенные «маргиналы» с точки зрения пресловутого «мэйнстрима» (потому что иначе ничего кроме этого самого «мэйнстрима» они не придумают), но при этом морально готовые к тому, чтобы стать не просто «мэйнстримом», но лидерами этого «мэйнстрима» (что идейным маргиналам совершенно не свойственно).

Во-вторых, эти люди должны быть, все-таки, разумными конформистами, чтобы не отрицать если не теорию и практику современного общества, то, хотя бы, часть современной элиты, которая очень бы хотела сохранить свой элитный статус. Оголтелые революционеры никому не нужны, будь они хоть самыми гениальными учеными.

Наконец, в-третьих, кроме этих людей, условно, выражаясь на современном новоязе, «креативщиков», должны быть орговики и институционалисты, которые будут быстро превращать идеи в школы, вузы и методики обоснования практической деятельности. Они должны быть воспитаны «креативщиками», но действовать затем должны достаточно самостоятельно. При этом институты, которые они должны будут создавать, должны быть, на первом этапе по крайней мере, абсолютно независимы от старых, которые активно проповедуют «мэйнстрим» и уже по этой причине ни в союзники, ни, тем более, в базы развития чего-то нового категорически не годятся.

При этом не нужно строить иллюзий - как только что-то интересное появится, весь «мэйнстрим» начнет его жестко давить, любой ценой. Хотя бы потому, что если дать этому новому развиться, то «мэйнстрим» перестанет быть «мэйнстримом», что в переводе с высоконаучного на приземленно-прагматичный язык означает, что финансовые потоки упадут даже не в разы, а на порядки. И что тогда делать всему сонмищу как бы философов, как бы историков, как бы экономистов, которые не истину ищут, а деньги добывают, в поте лица, доказывая что альтернативы этому самому «мэйнстриму» нет и быть не может?

Опять-таки, не нужно забывать, что хотя тенденции монополизации в науке со стороны отдельных школ были всегда, но долго они не действовали - от силы пару-тройку десятилетий. А тут - не менее ста лет, причем монополия была поддержана всей мощью политической и финансовой системы Запада (в СССР и его союзниках, впрочем, ситуация была симметричной). Ясное дело, что сдвинуть эту махину с места не просто сложно, а невероятно сложно.

Радует только то, что решение о том, что «экономиксизм» (на первом этапе), а затем и другие мэйнстримовские общественные концепты нужно менять принято на элитном, то есть более высоком, чем научный, уровне. Ну, точнее, по экономиксизму, судя по всему, уже принято, по другим еще придется подождать. Беда в том, что сами элитарии учились у экономиксистов, говорят с ними на одном языке и, в общем, на чисто человеческом уровне относятся хорошо. А это значит, что их давление в сторону изменения ситуации пока слабое и, в общем, существенно колеблется.

Говоря простым человеческим языком это означает, что понимание того, что нынешнее состояние экономической науки нужно менять, уже есть, а вот активных действий в этом направлении пока нет. Мы это очень хорошо чувствуем на своем уровне: нас уже очень внимательно и с уважением слушают, но публичной поддержки пока оказывать не готовы.Мы, впрочем, и не настаиваем. И потому, что привыкли уже к закулисной деятельности, и потому, что, в общем, психологически не готовы к активной организационной работе, отнимающей колоссальное время.

Тут я, впрочем, могу говорить, скорее, от своего собственного имени, но вряд ли сильно ошибусь, поскольку все люди, которые могут что-то придумать, ужасно не любят тратить свое время на разные «глупости». Мне пришлось в жизни работать руководителем и я хорошо помню свои мучения за «бесцельно прожитые» часы и дни. И этот момент - переход отдельных, пока маргинальных, групп (а мы тут далеко не одиноки, причем по всему миру) в состояние резкого ускорения и взрывного роста и есть, как мне кажется, главная сложность нынешнего развития общественных наук. Для этого рывка все, в общем, объективно готово, но субъективно, никто не хочет давать «отмашки» ... И все время переносят принятие принципиальных решений на следующий день, неделю, месяц ... Я даже ругать никого не могу, поскольку сам не без греха.

Но суть дела от этого не меняется. На Западе уже начались серьезные кадровые изменения (не в смысле «шило на мыло», а системно-стратегические) и это значит, что «час Ч» приближается. У нашей страны пока есть серьезное преимущество, мы, в общем, пока впереди планеты всей. И не хотелось бы, чтобы в момент рывка мы это преимущество растеряли бы ...